Мы по-прежнему рядом, просто между нами длинные поезда.
Просто через стекло тебя не слышно. Все попытки – коту под хвост.
Я пишу на вагоне: «Как так вышло?» Ты ответишь на мой вопрос
на какой-нибудь станции, где тоже пахнет горькой тоской табак.
Где сердца вылезают вон из кожи, чтоб остаться хотя бы так.
Отвернёшься к стене, нахмуришь брови, разозлишься на целый свет.
Я не знаю, кому из нас хреновей. Да и что бы нам дал ответ?..
на какой-нибудь станции, где тоже пахнет горькой тоской табак.
Где сердца вылезают вон из кожи, чтоб остаться хотя бы так.
Отвернёшься к стене, нахмуришь брови, разозлишься на целый свет.
Я не знаю, кому из нас хреновей. Да и что бы нам дал ответ?..
Балом правят часы, как в сказке старой. До лачуги подать рукой.
В рваном платье, с игрушечной гитарой возвращаюсь к мешкам с крупой.
Можно перебирать её, как чётки. Можно горькую пить до дна.
Возле зеркала – две зубные щётки. Но священная - лишь одна.
В рваном платье, с игрушечной гитарой возвращаюсь к мешкам с крупой.
Можно перебирать её, как чётки. Можно горькую пить до дна.
Возле зеркала – две зубные щётки. Но священная - лишь одна.
Героиню приметы спрячу в ящик – от Варвар любопытных прочь.
Не найти междометий подходящих, чтобы выдержать эту ночь.
На губах расцелованных – простуда. В горле – снежного кома твердь...
Ты уехал туда. Вернись оттуда. И забудем про эту смерть.
Не найти междометий подходящих, чтобы выдержать эту ночь.
На губах расцелованных – простуда. В горле – снежного кома твердь...
Ты уехал туда. Вернись оттуда. И забудем про эту смерть.
Ежовы Рукавицы- Поствокзальная
серый пес ушел, черный задержался. А глупый волк еще слишком мал.